О единстве живых и мертвых

Встречаясь в жизни со смертями, человек не может не задумываться о том, что «там» и как. Человек нерелигиозный обычно даёт «нулевой ответ»: нигде, ничего и никак. Конец. Но даже ему, если он жил хоть сколько-нибудь устремлённо и не для себя, оказывается не всё равно, что будет потом. Он спрашивает себя: останется ли что-то после меня, или всё станет прахом, как я сам? пропадут ли мои старания? продолжат ли их потомки? А тогда и — если не от воспитания, то хотя бы рефлексивно: а сам-то я — продолжил дело предков? встал в цепочку поколений, внёс вклад в Историю? И жизнь приобретает мерку не от сиюминутного каприза, а от бесконечности — в обе стороны от личного жизненного отрезка. Жизнь становится не просто переживанием времени до смерти, а поступком.

И через это находится Утешение — такой ответ на вопрос о смысле конечной жизни, который объясняет, почему иногда надо и умереть. Советская официальная формула Утешения звучала: «остаться в памяти потомков». Но чтобы в памяти остаться, её нужно хранить. И в советское время многое делалось для её сохранения. Памятные места (могилы, обелиски, вечный огонь), музеи, исторические книги; разные ритуалы для соприкосновения с этой памятью — собрания, линейки, классные часы, почётные караулы...

( Read more... )